Воспоминания

В 1954 г. наш 10^"Г" закончил школу с небывалым числом медалистов - 10, шесть из которых золотые. На сегодня из "золотарей" в этом мире остались двое - ваш покорный слуга, объездивший по долгу службы всю страну и вернувшийся на свою историческую родину - в Калугу, и Коля Тесленко, уехавший на ПМЖ в Австралию.

Поступать в ВУЗ мы выехали вместе с Исаем в Ленинград, где на время оформления вдвоем снимали угол в комнате большой коммуналки. И тут у Иськи началась первая черная полоса в его жизни: из-за пресловутого "пятого пункта" анкеты на факультете журналистики ЛГУ не стали разговаривать. Калужане-абитуриенты предлагали Исаю махнуть на Ленинград рукой и вернуться в Калужский Пединститут, но он слушать не хотел и поступил в Пединститут в Ленинграде.

Во время обучения в ВУЗах встречи были нечастыми, но теплыми - и на каникулах в Калуге, и на нашей даче в Комарово; присутствовал он на моей помолвке в ресторане гостиницы "Европейская", но на свадьбу в феврале 1959 г. прийти не смог - его жена Людмила была на последних месяцах беременности. Вскоре она родила дочку Катеньку.

После окончания ЛГИ весной 1960 г. я покинул "большую землю" и оказался в Ленинграде весной 1963 г. До отъезда в новую экспедицию я решил собрать нашу троицу - Б. Кашин, Исай - в ресторане гостиницы "Европейская" (в "Европе") и сделать такие встречи традиционными. 27 марта 1963 г. мы все трое оказались в городе и фундамент традиции был заложен. Впоследствии Исай написал стихотворение "Геолог в ресторане".

Встречи в "Европе" стали более-менее регулярными: я прилетал с Севера, звонил Кашину в Мытищи - тот приезжал, и вдвоем мы вызывали Исая из Зеленогорска. Однажды в конце марта 1969 г. Исай привез в ресторан клок газеты, на котором во время езды на электричке из Зеленогорска были нацарапаны 4 четверостишия - по одному на каждого из нас и одно - общее; 41 год я хранил этот "раритет" и в декабре 10-го года отдал Саше Шейнису.

Первые записи стихов и песен Исая были сделаны на моей ленинградской квартире в феврале 1969 г.; он пришел с гитарой, женой Людмилой и бутылкой шампанского. Из-за отсутствия магнитной ленты запись производилась без каких-либо комментариев, в лучшем случае - лишь название авторской песни. Эта бобина и последующие хранятся до сих пор!

Магнитофон "Комета" (14 кг!) я возил с собой в отпуск (Ленинград, Калуга); с годами с магнитной лентой стало полегче, и в Зеленогорске записи делались прямо на фоне застолья, с разговорами и бряканьем приборов. Это, конечно, оживляло запись. В ряде стихов и песен Исая обыгрывались персонажи и факты, которые "в натуре" имели место.

Учась в старших классах, мы увлекались всем, что в то время было запрещено - Есенин, Вертинский, Петр Лещенко. Наиболее "ходовые" песни П. Лещенко - кабацкие (танго, фокстроты, романсы) - мы переписывали под партой и знали их наизусть. И вот, когда вышла пластинка-гигант "Танго" Оскара Строка, я предложил Исаю записать в его исполнении вещи П. Лещенко с оркестром. И мы сделали это! Только теперь их не прослушать - не на чем воспроизвести (из-за экономии пленки записывали на скорости 4,5).