Воспоминания

Друзья и современники

Владимир Владимирович Соловьев

СЛОВО О ДРУГЕ


Исай Наумович Шейнис (06.08.1937 - 15.01.1994) прожил несправедливо недолгую, но очень славную жизнь, оставаясь до последнего вздоха Большим Человеком, другом , учителем для огромного числа людей - семьи, друзей, сотен учеников.

Мне посчастливилось знать его и быть его близким другом почти полвека. Жизнь подарила мне множество интересных встреч и дружб, но с Исей меня связывало нечто большее, чем дружба. Пожалуй, это было братство на всю жизнь. Собственно он сам считал так. В последнем его письме ко мне от 27 июня 1993 года Ися написал:

"Поздравляем тебя, Вовочка, с мало приятной (стареем, черт возьми) годовщиной. Но, слава Богу, что дал насладиться братством с тобой, нашей Калугой, нашими песнями и встречами."

Я давно собирался написать воспоминания о моем ближайшем друге и брате Исае Шейнисе, да обстоятельства подсовывали мне то одно, то другое писание, да и не знал, где бы опубликовать эти мемуары. Но вот чудо! Саша, сын Иси, удивительно похожий на отца, на днях сообщил мне, что намеревается издать стихи отца и просит меня написать к ним предисловие. Сознаться, я вряд ли смогу в должной мере оценить достоинства Исиных стихов. Могу сказать только, что, по моему мнению и мнению Булата Окуджавы, который не просто слышал их, но и соревновался с ними своими стихопеснями, они великолепны. Вот-вот Вы сами оцените их всем сердцем. Скажу только, что я их слышу большей частью поющимися автором под гитару. Но вот повод наконец-то опубликовать воспоминания о его отце Саша Шейнис дал мне самый подходящий...

...В 13-ю калужскую школу, размещенную в доме, в котором жил когда-то имам Шамиль, я ходил с сентября 1944-го года мимо дома на углу улиц Дзержинского и Баумана, на втором этаже которого Ися жил в небольшой квартирке со своей мамой Трескуновой Штерной Давыдовной и старшей сестрой Олей. Отец Иси - Наум Исаевич Шейнис, прошедший еще Финскую войну 1939-1940 г.г., воевал теперь на Великой отечественной. Вот почему с первых же дней учебы мы уже знали друг друга. Калуга военного 44-го года носила на себе все следы недавней немецкой оккупации и боев. Мы, мальчишки, подбирали где только это было возможно то патроны, то мины и частенько приносили их в класс.

Ися (крайний справа) выделялся среди нас высоким ростом.Наша классная руководительница Мария Алексеевна Стрекалова мужественно вырывала из наших рук опасные находки и, лишь убедившись в том, что в наших карманах, кирзовых портфелях, в мешочках для чернильниц нет больше боеприпасов, приступала к занятиям. Педагогом она была великолепным и весьма скоро выделила среди нас самых талантливых, и первым среди них был Ися Шейнис. Ися выделялся среди нас высоким ростом, невероятным трудолюбием и серьезностью, и, конечно же, Мария Алексеевна ставила его всем в пример. Забегая вперед, скажу, что эти его качества проявлялись потом всегда, и нет ничего удивительного в том, что он был абсолютно круглым отличником все школьные годы. При этом он был общителен со всеми и принимал участие во всех ученических проказах, но об этом чуть позже.

Многие годы в Калуге наша семья жила на северо-западной ее окраине, в старинной ее части, имевшей многовековое название "Острожок" Мы с Исей жили по сути дела одной семьей, и было неизвестно, где больше мы проводили вместе время, у нас ли дома, где матушка моя Тамара Павловна звала его не иначе как "Исинька", или у них, где Исина мама, ветеринар высокой квалификации, Штерна Давыдовна Трескунова, звала меня только по-взрослому "Володя", что мне сызмала льстило. А описанное мной выше было фоном нашей тогдашней жизни.

В первое послевоенное лето 45-го нас первоклашек развезли по пионерским лагерям. Первую смену я успешно "отбыл" в пионерлагере "Дворцы", квартировавшем в чудом уцелевшей школе одноименной деревни на живописном берегу реки Угры, большая часть которой представляла собой лишь обгорелые печные трубы и руины. Вторая смена застигла меня уже вблизи Калуги, в том самом калужском сосновом бору неподалеку от Оки в пионерлагере, занявшем корпус сохранившегося санатория. Вот тут-то я и встретил Исю. Кормили в лагере чуть получше чем в школе, где нам выдавали по кусочку черного хлеба с сахарным песком. Здесь в малых дозах появилось сливочное масло, яйца и другие невиданные до тех пор продукты. Но ежедневное хождение строем на всякие линейки, даже на купание на Оку, подавляло наши свободолюбивые души.

Однажды по лагерю пронеслось: "Шейнис сбежал! Шейнис сбежал!" Как выяснилось потом, кто-то из взрослых назвал Исю евреем и добавил к этому некую бранную форму. Ися впервые услышал оскорбительные слова в свой адрес, и, не говоря никому ни слова, как был в одних розовых трусиках, доставшихся ему от старшей сестры, сбежал из лагеря домой, где его, рыдающего под кроватью, и нашла, вернувшись с работы, Штерна Давыдовна. Что это было? Конечно - посильный протест против унижения, против неосознаваемого, может быть, им тогда еще грязного антисемитизма. Дело в том, что наш класс был очень интернациональным и хотя мы знали, что Валька Калинько - украинец, Славка Ржемовский - поляк, Ашот Исагулов - вроде бы азербайджанец, Ися Шейнис - еврей, нас это никоим образом не разъединяло, это была данность, нормальное, как часто говорят сегодня, разнообразие. Исин пример мне, видимо. врезался в память, и я сам лихо сбегал из пионерлагеря и в 46-м и в 47-м - от "сталинского счастливого детства"...

После четвертого класса нашим классным руководителем стал Владимир Васильевич Егоров, прекрасный преподаватель географии, недавно демобилизованный из армии, вскоре получивший наше прозвище "Тип". Честно признаться, мы его любили, и его словечки типа "Ну что, Сазонов, опять "Ботанический" залив нашел?" или шутливое воспроизведение из Чехова "Енто не собака, а лев!" по случаю очередного ляпсуса в ответе, приводили нас в восторг и делали его уроки настоящим праздником. Класс наш был весьма хулиганистый, и я сейчас уже и не помню, кто был генератором идей, но помню, что и я и Ися никогда не были в стороне от "общеклассных общественных мероприятий." Но именно из-за разного отношения к преподавателям возникали различные "идеи": то на перемене полкласса тщательно натирало парафином доску так, что мел к ней больше не приставал, то весь класс как по команде начинал пережевывать подсолнечный жмых, изъятый из склада рядом со школой.


 
   
 
Web-дизайн и разработка сайта Юлия Скульская
© 2024 Авторская песня Исая Шейниса